- Exegi monumentum
Давно, очень давно хотел прочитать эту книгу. Буквально, с тех самых пор, когда впервые познакомился с Фармером и вкусил его произведений, его слога, его раскрепощенности мыслей и взглядов. Хотел. И давно бы уже прочел. Да как-то не попадалось. А недавно вот, под наплывом всколыхнувшейся ностальгии по прожитым годам, читанным книгам и пережитым эмоциям... Перечитывал прежних моих его любимцев, а во время очередного захода на Фэнзин скачал и ее, сел читать и проглотил.
Мои ожидания опрадались и вполне. Как будто вернулся в прошлое лет на 15, кажется столько мне было, когда я читал впервые "Плоть" и "Дейр". Есть над чем подумать... Есть что прочувствовать...
"- Вас, Хэл, я в число хищников не включаю. Вы вольны идти, куда пожелаете, вольны делать все, что вам угодно, - сказал Лопушок.
Хэл сел на стул. Заговорил осипшим от скорби голосом:
- Всю жизнь, всю жизнь я к этому стремился. К свободе идти, куда хочется, и делать, что хочется. Но зачем теперь мне эта свобода? Никого у меня нет, ничего у меня нет...
- У вас есть очень многое, Хэл, - перебил Лопушок.
Слезы катились у него по длинному носу и собирались на кончике в крупные дрожащие капли:
- У вас есть дочери, которые нуждаются в вашей заботе и любви. Извлечение из тела матери они перенесли хорошо, в инкубаторе им быть недолго, малютки из них выйдут очаровательные. Они ваши точно так же, как будь они детьми от земной женщины. Даже похожи на вас, в женском облике, разумеется. Ваши гены - это их гены. Что за разница, каким путем это достигнуто: редупликацией хромосом или фотокинезом? И без подруг вы не останетесь: у Жанетты есть тетки, есть сестры, все юные, все красавицы. Уверен, что мы найдем, где они прячутся.
Хэл закрыл лицо руками и сказал:
- Спасибо, Лопушок, но это не по мне.
- Не сию минуту, - мягко сказал Лопушок. - Но не век же горевать. Жизнь снова предложит свои дары.
Кто-то вошел. Хэл оглянулся - это была медсестра.
- Доктор Лопушок, мы убираем после операции. Может, этот Безносый желает глянуть на прощанье?
Голова у Хэла затряслась. Лопушок подошел, взял за руку у плеча.
- Вид у вас, как перед обмороком, - сказал он. - Сестра, у вас далеко нюхательная соль?
- Не надо. Нужды нет, - сказал Хэл.
Появились две жучи-медсестры с каталкой. Укрытый белой простыней, там лежал взломанный панцирь, а в нем то, что прежде было Жанеттой Растиньяк. Из-под простыни во всю подушку роскошным веером рассыпались черные кудри.
Хэл не встал. Он сидел на стуле, всхлипывал и бормотал:
- Жанетта-Жанетта! Если бы ты любила меня по-настоящему, ты бы мне сказала..."
Филипп Хосе Фармер, "Любовники", 1961
Мои ожидания опрадались и вполне. Как будто вернулся в прошлое лет на 15, кажется столько мне было, когда я читал впервые "Плоть" и "Дейр". Есть над чем подумать... Есть что прочувствовать...
"- Вас, Хэл, я в число хищников не включаю. Вы вольны идти, куда пожелаете, вольны делать все, что вам угодно, - сказал Лопушок.
Хэл сел на стул. Заговорил осипшим от скорби голосом:
- Всю жизнь, всю жизнь я к этому стремился. К свободе идти, куда хочется, и делать, что хочется. Но зачем теперь мне эта свобода? Никого у меня нет, ничего у меня нет...
- У вас есть очень многое, Хэл, - перебил Лопушок.
Слезы катились у него по длинному носу и собирались на кончике в крупные дрожащие капли:
- У вас есть дочери, которые нуждаются в вашей заботе и любви. Извлечение из тела матери они перенесли хорошо, в инкубаторе им быть недолго, малютки из них выйдут очаровательные. Они ваши точно так же, как будь они детьми от земной женщины. Даже похожи на вас, в женском облике, разумеется. Ваши гены - это их гены. Что за разница, каким путем это достигнуто: редупликацией хромосом или фотокинезом? И без подруг вы не останетесь: у Жанетты есть тетки, есть сестры, все юные, все красавицы. Уверен, что мы найдем, где они прячутся.
Хэл закрыл лицо руками и сказал:
- Спасибо, Лопушок, но это не по мне.
- Не сию минуту, - мягко сказал Лопушок. - Но не век же горевать. Жизнь снова предложит свои дары.
Кто-то вошел. Хэл оглянулся - это была медсестра.
- Доктор Лопушок, мы убираем после операции. Может, этот Безносый желает глянуть на прощанье?
Голова у Хэла затряслась. Лопушок подошел, взял за руку у плеча.
- Вид у вас, как перед обмороком, - сказал он. - Сестра, у вас далеко нюхательная соль?
- Не надо. Нужды нет, - сказал Хэл.
Появились две жучи-медсестры с каталкой. Укрытый белой простыней, там лежал взломанный панцирь, а в нем то, что прежде было Жанеттой Растиньяк. Из-под простыни во всю подушку роскошным веером рассыпались черные кудри.
Хэл не встал. Он сидел на стуле, всхлипывал и бормотал:
- Жанетта-Жанетта! Если бы ты любила меня по-настоящему, ты бы мне сказала..."
Филипп Хосе Фармер, "Любовники", 1961
